Неточные совпадения
Председатель, с своей стороны, счел нужным объяснить Тулузову все, что до него происходило, и вместе с тем, предложив Василию Иванычу сделать посильное приношение в пользу голодающих, просил его дать
совет касательно того, как бы поскорее устроить вспомоществование бедным.
Итак, в исходе сентября, в зале университетского
совета или в правлении (хорошенько не знаю, только помню, что на столе стояло зерцало) собрались профессора, члены старого цензурного комитета, под председательством своего попечителя, явились и мы с
председателем и с своим секретарем; прочли указ, предписание министра и наши утверждения в должностях.
Вся жизнь городка остановилась пред невидимой и неощутимой преградой, люди топтались на одном месте день, два, ходили к отцу Исаие за какими-то
советами, но священник оказался болен, вспомнили о
председателе земской управы — он уехал в губернию.
— Так после же этого!!. — запальчиво вскочил было Феликс Мартынович, но
председатель прекратил их прение настойчивым призывом к порядку и продолжал отбирать мнения членов
совета.
Он служил тогда
председателем Коммерческого
совета в Москве и попал как раз на тот вечер у г-жи Нарышкиной, когда в квартире Сухово-Кобылина была убита француженка, его любовница.
Председателя трудно застать в управе, а если застанешь, то он говорит со слезами на глазах, что ему некогда; инспектор бывает в школе раз в три года и ничего не смыслит в деле, так как раньше служил по акцизу и место инспектора получил по протекции; училищный
совет собирается очень редко и неизвестно, где собирается; попечитель — малограмотный мужик, хозяин кожевенного заведения, неумен, груб и в большой дружбе со сторожем, — и бог знает, к кому обращаться с жалобами и за справками…
Не успел г. Женский кончить своей речи, как с кресла вскочил Николай Усталов, второй уполномоченный от Александровского рынка, и крикнул: «Это что, а запряг бы я вас к нашему хозяину да заставил бы торговать каждый день, не исключая и воскресеньев, так посмотрел бы я тогда, как у вас рожи-то вытянулись!»
Председатель звонком призвал его к порядку, но он не унимался и кричал: «А со двора ходить два раза в год, да не сметь иметь при себе денег, и не знать, за какое жалованье служишь!» Члены
совета схватили его за фалды сюртука и, посадив в кресло, водворили порядок.
«Его высочество, по прибытии в
совет, заняв место
председателя и призвав благословение Божье, начал сам читать манифест о принятии им императорского сана вследствие настоятельных отречений от сего высокого титула великого князя Константина Павловича.
Вечеринка была грандиозная, — первый опыт большой вечеринки для смычки комсомола с беспартийной рабочей молодежью. Повсюду двигались сплошные толпы девчат и парней. В зрительном зале должен был идти спектакль, а пока оратор из МГСПС [Московский городской
совет профессиональных союзов.] скучно говорил о борьбе с пьянством, с жилищной нуждой и религией. Его мало слушали, ходили по залу, разговаривали.
Председатель юнсекции то и дело вставал, стучал карандашиком по графину и безнадежно говорил...
Акт, сохранившийся в бумагах покойного Пеликана, кончается на том, что мы могли из него выбрать и сообщить; но на нем есть еще чрезвычайно любопытная пометка, сделанная собственною рукою Евгения Венцеславовича 8-го декабря 1878 года. Из этой надписи видно, что покойному
председателю медицинского
совета описанное загадочное событие пяти смертей оставалось необъяснимым до 1878 года, т. е. в течение ровно двадцати пяти лет.
Вейротер, бывший полным распорядителем предполагаемого сражения, представлял своею оживленностью и торопливостью резкую противоположность с недовольным и сонным Кутузовым, неохотно игравшим роль
председателя и руководителя военного
совета.
Да это и в течение целых двадцати пяти лет оставалось тайною даже для такого лица, как
председатель медицинского
совета, которому в интересах науки нельзя было не заботиться, чтобы уяснить рассказанный случай. И
председатель медицинского
совета описанным происшествием в воронежском сумасшедшем доме интересовался, — только втуне.
Одно из таких дел, интересных не только в судебном, но и в научном отношении, представляет некоторый воронежский случай, заметки о котором попались мне в бумагах покойного
председателя медицинского
совета, Евгения Венцеславовича Пеликана.